Он был первым, кто отказался от авторского права, был противником государственной системы, а за отрицание религиозных авторитетов отлучен от церкви. Он отказался от Нобелевской премии, ненавидел деньги и выступал на стороне крестьян. Таким его не знал еще никто. Его имя — Лев Толстой.

— Сила правительства держится на невежестве народа, и оно знает это и потому всегда будет бороться против просвещения. Пора нам понять это.

— Каждый хочет изменить человечество, но никто не задумывается о том, как изменить себя.

— Все приходит к тому, кто умеет ждать.

— Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.

— Сильные люди всегда просты.

— Всякий пусть метет перед своей дверью. Если каждый будет делать так, вся улица будет чиста.

— Всегда кажется, что нас любят за то, что мы так хороши. А не догадываемся, что любят нас оттого, что хороши те, кто нас любит.

— Без любви жить легче. Но без нее нет смысла.

— У меня нет всего, что я люблю. Но я люблю все, что у меня есть.

— Мир движется вперед благодаря тем, кто страдает.

— Величайшие истины — самые простые.

— Дело не в том, чтобы знать много, а в том, чтобы знать из всего того, что можно знать, самое нужное.

— Люди часто гордятся чистотой своей совести только потому, что они обладают короткой памятью.

— Нет того негодяя, который, поискав, не нашел бы негодяев в каком-нибудь отношении хуже себя и который поэтому не мог бы найти повода гордиться и быть довольным собой.

— Зло только внутри нас, то есть там, откуда его можно вынуть.

— Человек должен быть всегда счастливым; если счастье кончается, смотри, в чем ошибся.

— Я уверен, что смысл жизни для каждого из нас — просто расти в любви.

— Все строят планы, и никто не знает, проживет ли он до вечера.

— Нет таких условий, к которым человек не мог бы привыкнуть, в особенности если он видит, что все окружающие его живут так же.

— Одно из самых удивительных заблуждений — что счастье человека в том, чтобы ничего не делать.

PS.

На своиx лекцияx Владимир Набоков использовал следующий прием. Он закрывал в помещении все шторы, добиваясь полной темноты. «На небосклоне русской литературы вот это Гоголь», — и в конце зала вспыхивала лампа. «Вот это Чехов», — на потолке загоралась еще одна звезда. «Это Достоевский», — щелкал выключателем Набоков. «А вот это — Толстой!» — лектор распахивал драпировку окна, и помещение заливал слепящий солнечный свет.